ДНО ДНЕЙ
Тревожно спиться и встаётся.
Тревога всё меня гнетёт.
Передо мною факел вьётся.
Всё время. Скоро рассветёт.
Поднимется златое солнце
и бросит в бездну первый луч.
Я по лучу – по волоконцу
О, златозубый Мандельштам:
«Там за решёткой небо голубое».
Не по моим благим летам
досталось время – времечко крутое.
Открылся мрак паскудный и вратам
в то чёрное пространсво голос грянул:
- Иди сюда. Скорей иди.
А Мандельштам от ужаса отпрянул.
Но голос: - Брось. Житьё ты соблюди.
Ты-же в процесс истории затянут.
Не по твоей-ли воле всё стряслось?
Ложись в могилу с прочими. Вас вспомнят.
Ловил бы рыбу. Плавал на риф.
Двойная жизнь меня прельщала.
Неплохо думать про неё.
Воображал себя сначала
входящим важно в бытиё.
Иду по улице направо
к знакомой девушке одной
и в тот же миг сосёт отрава –
накатывает как волной –
все рифмы к слову! Должен – надо
домой бежать и записать.
Гремит в ушах как канонада:
- Какие девушки? В кровать
ты, милый мой, всегда успеешь.
Стихи пришли. Стихи уйдут!
Ты сам от них оторопеешь.
вернись домой. Пиши стихи!
Побольше будет красок – смысла.
ПОД НЕБОМ ЛЕТНИМ
Под небом летним я лежу
и пенье птичек надо мною
далёкому подобно галдежу,
но есть в нём что-то колдовское.
Неподалёку лес шумит.
А солнце в небе западает,
использовав дневной лимит,
оно край поля достигает.
Пора домой. Встаю. Иду.
Дорога. Потемнело небо.
Я помню эту череду.
Я достигаю «крыл» эфеба.
ЛЮБОВЬ
Что-то надо любить? Всё отлюблено.
Жизнь и смерть – игра в дурака.
Всё отрублено. Всё разрублно.
В небесах плывёт – в облаках.
Отдай Господь Ты женщину мою.
Ну что Тебе её существованье?
По-правде инобытию
достаточно кредитованья.
ЗИМА
Зимы последние усилья
всё время напрягают нас.
Мы сознаём своё бессилье
при этом взрыве биомасс.
Мороз – не прошенная штука.
По улицам стоит как всё.
Как эта странная докука.
ПОЭЗИЯ
Поэзия – ты сдвиг от прозы.
Ты переход в другую высь,
в которой грозы и мимозы
ЖИЗНЬ
Жизнь – горька. Особенно в конце.
Проживёшь – как выпьешь кофе.
Жить мудрёно. Что в жильце?
Надо-бы сказать о катастрофе.
О её отвратном близнеце.
А близнец – он рядом. Тут.
трамвайский». Всё на рельсах «трамы»,
свистящий – вводный – грозный зык,
Они едут в травае в Кремль.
А прельсил-то двоих чем?
Там-же Сталин. Куда убежать?
Он же мастер их обижать.
Он сидит как вошь на игле.
Утопает в стыдобе, в зле.
Трубка пышет в его губах,
а из трубки-то смерть и страх.
Ночь. Чаёк он хлебает, пьёт.
Разозлиться – тогда убьёт.
Тараканьи смеются усища
и глазища в его гнездовище.
Что Кремль? Я много раз
ходил по каменным ступеням
